НОВОЕ ВИЗУАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ:

Часть I. Новая визуальная революция

ТЕКСТУАЛЬНОСТЬ ВТОРОГО УРОВНЯ

Человеческое сознание пользуется декодированием как культурологической основой познания. Однако первично всегда послание. Само бытие и есть такое сложное послание. По своей структуре всякое послание есть текст, затем образ. "Вначале было слово..." – уже "Книга Бытия" констатирует логоцентричность вселенной. В любом случае, в имманентном мире неминуемо возникает некое противоречие между текстом и образом, которое усиливается тем, что человек не может существовать вне какого-либо контекста. Текст преобразуется в образ, а образ всегда текстуален. Но видимая толерантность этих структур совсем не означает беспроблемности данного положения.

Первичность одного явления перед другим постоянно оспаривалась в истории культуры: где-то обходились без письменности, где-то – без изобразительности.

По ряду многих причин сегодня бытие делогоцентрируется, происходит визуализация мира. Текст заполняется изображением. Это не ново для культуры, но современные технологии во многом фатализируют этот процесс. Уже сейчас текст воспринимается как акциденция и набор иероглифов, лишенных частично смысла и несущих исключительно декоративную и эстетическую функцию. Примечательно, что подобная трансформация происходит как псевдоморфоза, в том смысле, в каком понимал этот термин Освальд Шпенглер.

Объективно текст не может существовать без визуальной компенсации, но и визуальная структура не существует без текстуальности, иначе она просто бессмысленна.

Новейшее время не может руководствоваться старым положением вещей в этом вопросе. А выходом из противоречия, в современном его решении, может стать новая текстуальность. Это, в первую очередь, текстуальность второго уровня. То есть текст, включающий в себя визуальную конструкцию. По своей структуре это очень похоже, с одной стороны, на гипертекст своей универсальностью, а с другой стороны, на языки программирования, где графический интерфейс создается с помощью текстовых кодов (вот уж где "вначале было слово"). В самом деле, а что если возможно совместить образ и текст, где одно есть форма, а другое – содержание, не синтетически, но субстанционально? Такое единство не может не привести и к известным гносеологическим последствиям. Чтобы не потерять цельность культуры, необходимо воспользоваться текстом второго уровня, который ценен еще и тем, что вписывается в современные технологии. Современное искусство стремится стать сверхкоммуникативным и уже вовсю пользуется новейшими технологиями (а всякая технология есть прежде всего культурный феномен). Это торжество гештальтов над монадами!

Во многом текстуальность второго уровня сходна с известным эффектом так называемой вторичной рекламы. Особенно сильно подобные парадоксы обнаруживаются в тайп-дизайне и шрифте, являющемся произведением искусства и главным средством коммуникации одновременно, а также самой сложной категорией графики, существующей и в культуре, и в цивилизации.

Вообще попытки преодоления одноуровневого текста уже были, восходят они к идее "визуального текста". Проблему визуального текста в России стали решать в начале XX века. Примечательно, что в это время не существовало электронных средств коммуникации и масс-медиа, а электрические только набирали силу. Виртуальное пространство было литературным, а следовательно, опять возвращало к тексту. Идея визуального текста разрабатывалась и решалась исключительно средствами Гутенберговой галактики. Опыт такой конструкции удалось не только описать, но и начать ее воплощение. Уже тогда возникает идея о неизбежности радикальной трансформации коммуникации, изменяющей наши перцептуальные способности. Интересно посмотреть, что писал на эту тему Эль Лисицкий¹⁾ в первой половине XX века, и сравнить с идеями Маршалла Маклюэна²⁾ во второй половине того же столетия, причем напомним, что персональные компьютеры при их жизни еще не появились.

Лисицкий: "Каждое изобретение в искусстве создается только раз, оно не имеет развития. Вокруг на его основе со временем вырастают различные вариации, иногда острее, иногда тривиальнее, но редко эти вариации достигают первоначальной силы. Это продолжается до тех пор, пока воздействие художественного произведения после долгого использования его не станет автоматически-механическим и чувства перестанут реагировать на использованные им средства".

Маклюэн: "Общественная жизнь зависит в большей мере от характера средств, при помощи которых люди поддерживают между собой связь, чем от содержания их сообщений. ... Вы должны обращаться к средству информации, а не к программисту. Говорить с программистом – все равно что жаловаться продавцу булочек с сосисками у входа на стадион на плохую игру вашей любимой команды".

Лисицкий: "Мы можем сказать, что 1) книга иероглифов интернациональна (по крайней мере в своей потенции); 2) книга, напечатанная буквами, национальна и 3) книга будущего будет анациональной; для того чтобы ее понять, потребуется минимальное обучение".

Маклюэн: "Азбука и книгопечатание поддерживали и поощряли процесс разъединения, специализации и обособления. Электронная техника питает и поощряет процесс объединения и спутывания. ... Книгопечатание утвердило и усилило новый акцент на видение. Оно обеспечило появление единообразного размножаемого "товара", первый сборочный конвейер – массовую продукцию. Оно создало портативную книгу, которую люди могли читать в уединении, изолированно от других. Теперь человек мог внушать убеждения – и вкушать предубеждения. Подобно станковой живописи, напечатанная книга многое прибавила к нашему культу индивидуализма. Стала возможной личная установившаяся точка зрения, и грамотность даровала возможность обособленности, изоляции".

Лисицкий: "В первую очередь изменение определяет своими требованиями потребитель, то есть та социальная среда, которая дает "заказ". В наше время это не узкий круг, не тонкий верхний слой, но "все" – масса. Идея, которая ныне двигает массой, зовется материализмом, но то, что характеризует время, – это дематериализация. Приведу пример: корреспонденция растет, количество писем, исписанная бумага, использованный материал нагромождаются; тут помогает телефон. Потом расширяется телефонная связь, увеличивается употребление материала для проводов; здесь помогает радио. Материал сокращается, мы дематериализуем массу материала освобожденной энергией. Это знак нашей эпохи. ... Ныне для слова у нас имеются два измерения. Как звук слово является функцией времени, а как изображение – оно функция пространства. Будущая книга должна быть и тем и другим. Этим самым автоматизм современной книги будет преодолен, ибо автоматизированный образ мира перестает существовать для наших чувств, и мы ощущаем себя в пустоте. Энергетическое задание искусства – превратить пустоту в пространство, то есть воспринимаемую нашими чувствами организованную единицу".

Маклюэн: "Печатная техника создавала публику. Электронная техника создала массу. Публика состоит из отдельных индивидуумов, бродящих вокруг с собственными установившимися взглядами на мир – точками зрения. Новая техника требует, чтобы мы отказались от роскоши этой позы, этих отрывочных наблюдений. ... Электронная связь низвергла господство "времени" и "пространства" и втягивает нас немедленно и беспрестанно в заботы всех других людей. Она перевела диалог на глобальные масштабы. Ее миссией является Всеобщая перемена, кладущая конец психической, социальной, экономической и политической изоляции. ... Электронная система является продолжением центральной нервной системы. "Время" прекратилось, "пространство" исчезло. Мы теперь живем во всемирной деревне... в единовременном происшествии ... Телевидение завершает цикл чувственного восприятия мира человеком. С вездесущим ухом и движущимся глазом мы уничтожили письмо – акустиковизуальную метафору, которая определила динамику развития западной цивилизации".

Что же, многое из предсказанного свершается или может совершиться уже завтра: с одной стороны, все более плотно подходим к структуре, где "на первом месте стоит изображение, а на втором буква" (Лисицкий), а с другой – имеем уже тенденцию движения от визуального к медийному "с вездесущим ухом и движущимся глазом" (Маклюэн).

Таким образом, текст и визуальное изображение становятся на один равнозначный уровень, переходя тем самым в другую, более высокую, структурную систему. Ключевая формула Маршалла Маклюэна, гласящая: "The medium is the mеssage"³⁾, – верна сегодня в том смысле, что теперь послание является и посланником одновременно, то есть "The mеssage is medium". Именно это повышение уровня критической массы визуальной культуры до линии мертвого горизонта и будет определять развитие искусства и перемены, которые грядут.

Библиографическая справка

¹⁾ Лисицкий Эль. Книга с точки зрения зрительного восприятия – визуальная книга. Цит. по кн.: Лаврентьев А. Лаборатория конструктивизма. М., 2000, с. 54-58.
²⁾ McLuhan Marshall, Fiore Quentin. The Medium is the Mеssage. London, 1967, p. 8-142.
³⁾ Вообще существует два расхожих перевода на русский язык этой формулы: 1) "посланник есть послание" и 2) "средство есть само содержание".

Павел Родькин

При оформлении страницы использован шмуцтитул сборника "Typography 22", 2001. Иллюстрация взята с сайта П.Родькина.