СТРАНСТВИЯ МИНЬОН

Существуют литературные герои, которым уготована удивительная судьба. Рожденные авторской фантазией, они постепенно выходят за рамки конкретного произведения и начинают самостоятельную жизнь в мировой культуре. Освобождаясь от фабульной зависимости и изначальной смысловой заданности, они превращаются в емкие символы, концентрирующие дух времени, но при этом сохраняют обаяние неповторимой человеческой личности. Такова гетевская Миньон.

Миньон - так прозвали героиню романа "Годы учения Вильгельма Мейстера" (по-французски это значит "миленький, любимчик, прелестный"). Вильгельм выкупил ее у странствующих канатоходцев, и она всем сердцем привязалась к своему заступнику. У нее не было родителей, она чувствовала себя одинокой. Благодарность за спасение, детская привязанность вскоре перерастают в любовь. Итальянка по рождению, с тонкой чувствительной натурой, обладающая даром непосредственного излияния своих переживаний в песне, вместе с полубезумным арфистом Миньон составила поэтическую свиту Вильгельма. Встреча с ними стала стимулом для развития творческих способностей героя.

Уже первые читатели романа почувствовали новизну и исключительность образов Миньон и Арфиста. Сочинение Гете было воспринято как "прекрасная планетная система" со множеством событий, мест, персонажей, где "одно не может быть без другого, и только итальянские фигуры, как призрачные кометы, и такие же жуткие, связывают эту систему с системой отдаленной и большей" (Ф.Шлегель).

В романе немного песен, но они образуют самостоятельный поэтический цикл, в котором запечатлена личность и судьба поющих. Каждая песня Миньон фиксирует важный этап в ее жизни: безрадостное детство, тоска по утраченному дому. затем возникновение любви, муки неразделенного чувства, наконец, предчувствие близкой смерти.

Гете отлично представлял, как должны звучать эти песни. В романе содержатся подробные описания интонирования стихов. Поэтому композиторская инициатива, хлынувшая на поэта волной вокальных обработок его песен, не вызвала у него восторга. "Изображать звуками то, что само звучит, греметь, подобно грому, барабанить, разливаться в плеске звуков - отвратительно. Минимум этого может быть разумно использован в виде точки над і..." - писал Гете одному из музыкантов.

Разумеется, место точки над і могло удовлетворить мало кого из композиторов, и менее всего - Бетховена. Песни Миньон отозвались в душе композитора горечью несбывшихся надежд. Судьба странной девочки-подростка напомнила Бетховену о его собственной любовной истории. Весной 1809 года он полюбил 18-летнюю Терезу Мальфати, которой он давал уроки игры на фортепиано. Сорокалетнего учителя ждал отказ. "Я был выброшен на сушу, - признавался он Беттине Брентано, - я был застигнут в тот момент, когда мною всецело владело отчаяние". Бетховенская "Песнь Миньоны", написанная в тот период, стала одним из наиболее глубоких воплощений гетевской лирики. Композитор, который казался современникам "угрюмым и странным" (Гайдн), "совершенно необузданной личностью" (Гете), сумел найти точный эквивалент эмоциональному состоянию, доминирующему в стихах. Объективировав характерный психологический модус эпохи, Бетховен также открыл основную поэтическую установку романтического творчества: "Художники пламенны, они не плачут!"

И все же если у Бетховена обращение к песням из "Вильгельма" несопоставимо по значимости с его музыкой к другим гетевским творениям ("Эгмонту", например), то у его младшего современника Ф.Шуберта они становятся плодотворной почвой для творческих исканий. К концу 1815 года Шуберт положил на музыку уже 34 стихотворения Гете, в том числе и песни Миньон. Причем к некоторым текстам композитор обращался неоднократно на протяжении своей короткой жизни. Так, известный романс Миньон "Лишь тот, кто знал тоску" существует у Шуберта в шести различных вариантах, первый из которых появился еще в пору его ученичества у 62-летнего А.Сальери, а последний - за два года до смерти. Попав в поле притяжения "итальянских фигур" гетевского романа, Шуберт не особенно стремился выявить при помощи музыкальных средств своеобразное очарование Миньон. К пульсирующей бетховенской страстности он добавляет свойственные героине романа меланхолию и простодушие, однако оставляет ее в тени Арфиста. Порой даже кажется, что шубертовские песни Миньон словно переложены для Арфиста, с которым композитор себя часто отождествлял. "Что будет со мною, бедным музыкантом?- восклицал он в письме к другу. - Придется мне на старости лет, как гетевскому Арфисту, обивать чужие пороги и выпрашивать кусок хлеба!"

Свое музыкальное естество гетевская Миньон обрела в значительной степени благодаря Р.Шуману. Обратившись в 1848-1849 годах к "Вильгельму Мейстеру", композитор попытался решить принципиально новую задачу: воссоздать в полном масштабе удивительный характер. Для этого он объединил в цикл все девять песен Миньон и Арфиста и замкнул эту своего рода "монооперу" грандиозным финалом - Реквиемом по Миньон для солистов, хора и оркестра. Буквально следуя за Гете, Шуман заметно индивидуализирует образ, в общих чертах намеченный предшественниками. Композитору удалось запечатлеть характерное свойство гетевских персонажей: "именем каждого из них, - справедливо замечает Г.Зиммель, - можно назвать картину мира". Шуман транспонирует бытие как целое в романтическую тональность, заставляя по-настоящему ощутить символический дух Миньон. У Гете Миньон находит свое последнее пристанище в роскошной усыпальнице - Зале Прошлого, где на каменном свитке высечены слова "Помни о жизни". Это многозначительное напоминание людям, которые, по словам Гете, "живут, словно просматривают пачку газет, лишь бы избавиться". В шумановском же истолковании ощущается скрытая полемика с Гете по вопросу "что есть жизнь": разве человек на земле не есть всегда бездомный и бесприютный странник? И разве само существо судьбы не в том, что она превратна? Своеобразным эпиграфом к этой романтической философии жизни может служить написанная годом раньше небольшая фортепианная пьеса Шумана под названием "Миньон". Это одна из прекраснейших страниц шумановского "Альбома для юношества". На первый взгляд, композитор набросал легкими штрихами простую иллюстрацию к роману, изображающую хрупкую фигурку, осторожно балансирующую на крепко натянутом канате. Вместе с тем, пронизанная светом идеального музыка ощущается как завершенный, нерасчлененный образ некоей совершенной целостности, скользящей на грани счастья и страдания юной, пробуждающейся женственности, исполненной невыразимой прелести и согретой теплом любви. Пожалуй, нет другого столь же точного воплощения гетевской идеи женщины. Для Шумана, как и для Гете, идеальное могло быть изображено лишь в женском образе. Такой сверхиндивидуальный, замкнутый в своем самодостаточном совершенстве образ открывал перед композитором путь к спасению от всего дикого и эксцентричного), что было в его натуре. И может быть, трагедия Шумана в том и состояла, что во время духовного кризиса Клара Вик не стала для него тем, кем была для Гете Шарлотта фон Штейн.

Свой ключ к пониманию той глобальной проблематики, которая была заложена в Миньон, несколькими годами раньше находит Ф.Лист. Для своего романса он избрал песнь "Ты знаешь край, где мирт и лавр цветут". Это знаменитое стихотворение Гете только на русском языке существует в десяти переводах разных поэтов. Написанное еще до отъезда Гете в Италию, оно окрашено светлым итальянским колоритом и выражает страстную тоску по Италии. Листу, как и другим романтикам, было хорошо известно это чувство. Именно в Италии Гете понял, что идеальные ценности жизни не должны находиться за пределами самой жизни, как это ему казалось "в серенькие дни на севере" и как это было монументально представлено в философии Канта. "В Риме я впервые обрел себя, - пишет он в 1788 году из Италии. - Я впервые нахожусь в согласии с самим собой, впервые стал счастливым и разумным". Жажда внутреннего примирения и душевного равновесия заставляла Гете и романтиков стремиться в Италию. Однако, в отличие от Гете, романтики ощущали это стремление не просто как субъективное состояние, а как порыв к абсолютному. При этом, в противоположность религиозной мистике, романтизм так и остается на стадии стремления как естественного состояния человеческой души. Именно этот типичный аффект вошел в поэтику романтизма с образом Миньон. Что есть для романтической души идеальное стремление, показал в своей музыке Лист, предвосхитив гиперболизм тристановского томления.

В постромантическую пору притягательность образа Миньон не ослабевала. Однако его масштабный и многозначный характер оказался не соответствующим уютно-ограниченному миросозерцанию бидермейера. Предприимчивый французский композитор А.Тома быстро сориентировался в запросах времени и вывел Миньон в оперном амплуа. Учитывая вкусы широкой публики, как, впрочем, и строгие жанровые каноны комической оперы, Тома со своими либреттистами, по существу, повторил спустя сто лет эксперимент одного из соотечественников Гете, которому показалось, что "Вертер" слишком мрачен, и он выпустил свой адаптированный вариант романа под названием "Страдания и радости молодого Вертера". Расчет оказался верным. С 17 ноября 1866 по май 1894 года "Миньон" выдержала на парижской сцене 1000 представлений. Преображенная оперной условностью героиня становится счастливой обладательницей собственного имени Сперата, отца с прекрасным происхождением, фамильного поместья, а также любви Вильгельма. Так что ей оставалось только жить да жить...

Избыток жанровой конкретики вскоре был смыт с облика Миньон широкой романсовой кантиленой П.Чайковского. Одно из лучших его сочинений - романс "Нет, только тот, кто знал" (перевод Л.Мея из Гете) вновь выводит восприятие на уровень космического. Уже после смерти Петра Ильича С.Танеев запишет в своем дневнике:

"Мне представились музыкальные мысли П.И. в виде живых существ, носящихся по воздуху. Похожи они на кометы, - они сияют и живут. Под ними люди, про которых я знаю,. что это будущие поколения. Мысли эти входят в головы этих людей, движутся, извиваются и, несмотря на протекающие века, остаются такими же живыми и сияющими".

Годы учения Вильгельма Мейстера завершились его разочарованием в своем театральном призвании и смертью Миньон. "Любимый драматический двойник" Гете отправляется в странствия. Лучи жизни, исходящие в "Годах учения" широким потоком, в "Годах странствий" истончаются, направленные на отдельные цели, они как бы разделяются, и между ними образуются пустоты, заполненные последовательным изложением идей из области философии, религии, педагогики, эстетики и морали. Вместе с Миньон из поздней прозы уходит и душа. Вильгельм застревает в лабиринте рассудка, а в странствия по жизни отправляется вечно юная Миньон. И хотя литература ХIХ-ХХ столетий изобилует ее "двойниками" (у Гюго, Диккенса, Достоевского, Золя - вплоть до Набокова), истинным феноменом романтической мифологии сделала Миньон музыка. Воплотив самое сокровенное в романтическом мироощущении, она стала олицетворением томления, тоски по несбыточному, воплощением вечно женственного идеала и всепоглощающей музыкальной стихии.

Ирина Драч