Юлия Вишницкая. Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве

Юлия Васильевна Вишницкая
МИФОЛОГЕМЫ АЛЕКСАНДРА БЛОКА В РУССКОМ ЭТНОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Раздел 2. Часть 2. Мифологемы, актуализирующие "путь"
2.3. Трансформация атрибутов "посох" и "жезл" в блоковских текстах
Посох – атрибут нищего странника. Его появление на свет так же просто и естественно, как и одежды нищего:
Я вырезал посох из дуба
Под ласковый шепот вьюги.
Одежды бедны и грубы,
О, как недостойны подруги! (І-273).
Этот простой "посох из дуба" обладает магической силой: нищему, пробродившему "весь день ради бога", он, как волшебный сказочный клубочек, показывает дорогу к терему с окнами и потайной дверью. "Белой рукой" откроет дверь нищему страннику "молодая, с золотой косою, с ясною, открытою душою". И увидит она не странника, а – "царевича приветного".
Всё стихотворение А.Блока похоже на свёрнутую волшебную сказку, и посоху в нём отведена роль волшебной палочки: он нищего превращает в царевича. Подобная метаморфоза случается и с самим посохом:
И бедный дубовый посох
Заблестит слезой самоцветной (I-273)
[См. о превращении: 192: 30].
Посох, обладающий магической силой превращений, не случайно дубовый, ведь с дубом – священным деревом – славяне-язычники связывали тайные функции: дарителя, помощника и пр. (вспомните славянские сказки, в которых герой находит под дубом клад (="слеза самоцветная"), на ветвях – пристанище, убежище от злых сил и мн. др.).
Кроме того, дуб – образ Мирового дерева – по горизонтали соединяет крайние полюса универсальных оппозиций ("нищий, странник" – "царевич приветный"), а по вертикали – небо и землю (и преисподнюю) ("дорога", "дуб" "ласковый шёпот вьюги", "морозное солнце", "оконце", "потайная дверь" в терему – "месяц и звёзды в косах").
Таким образом, блоковский текст "Я вырезал посох из дуба" (I-273) моделирует сказочное волшебно-языческое пространство, в котором "посох" разворачивается в этномифологему, реализуемую дескрипторами "атрибут нищего странника", "медиатор между мирами", "символ магической силы" [см. об этом: 270: 74, 79].
Мифическое происхождение посоха как проекции Древа Жизни подтверждается и флористическим кодом дешифровки образа: посох синекдохически назван "стебельком". Такая ёмкая экспрессия возникла, возможно, из того статуса, который получил "посох" в тексте стихотворения "А.М.Добролюбов" (I-275): посох – не просто атрибут странника, но "оружие больного дитяти":
Будто играющий в жмурки
С вечностью – мальчик больной,
Странствуя, чертит фигурки
И призывает на бой.
И оттого ли, что "замысел детский – высок" и непосильна та ноша, которую взял на себя "слабый и хилый ребёнок",
Вкруг исхудалого тела
Стебли цветов завились.
И эти "стебли цветов", выросшие из стебелька-посоха, которым дитя "чертило фигурки" на земле, "поднимаются выше", соединяя пространство города, где "холодно, странно" и где "туман", и "небосвод", и становятся материализовавшейся мечтой, идеалом, а их корень – стебелёк – "Стеблем вселенского дела" – символом единства, единения, символом мира. Таким образом в руках "мальчика больного" атрибут детской игры – посох – преобразуется в символ, способный вести "независимое существование" [см. 32: 67], а сам странник – функцией "посоха": "хилый ребёнок" произрастил стебелёк, давший всходы Стеблю вселенского дела.
В стихийном хронотопе, в котором
Вьюга пела
И кололи снежные иглы.
И снежных вихрей подъятый молот
Бросил нас в бездну, где искры неслись,
Где снежинки пугливо вились...
Метель взвилась,
Звезда сорвалась,
За ней другая...
И звезда за звездой
Понеслась,
Открывая
Вихрям звёздным
Новые бездны... (II-217-8), –
возрождается "жезл померкшего царя". Атрибут стихийного хронотопа "посох" одновременно является и атрибутом Той, которая "настигает метелью", указывая "на дальние города линии, На поля снеговые и синие, На бесцельный холод": "Вечная сказка. Это – Она – Мироправительница. Она держит жезл и повелевает миром. Все мы очарованы Ею..." (IV-79). Жезл в руках Мироправительницы имеет такую же тайную способность "процветания", как и "стебелёк" в руках "хилого ребёнка": он обнимает мир, соединяет всех в едином космическом танце, где снег кружит Поэта и настигнутого метелью, где всё цветёт снежинками вьюг и туманов; жезл обладает теми же свойствами, что и пространство, в котором оно функционирует: он – блестит ("процветающий"), как "драгоценный камень вьюги" (II-216).
В мире же христианского монотеизма (эксплицированного лексемами "инок", "обитель", "Суд Божий"); "посох" – атрибут Того, кто " к неизведанным Безднам Гонит людей, как стада... Посохом гонит железным" (I-269), атрибут излучающего неземной свет (от которого даже инок слепнет), но в то же время и "тёмного, злого, свирепого". Это же свойство Пастуха, который "гонит людей, как стада", переносится и на само "орудие власти": образ посоха маркирован: он – "железный".
Так через идентичность "вещественной" и семантической части слова образа "посох" ("жезл") осуществляется семантическое сближение разных текстов в одно семантическое пространство [166: 47]. И в этом мифопространстве "семантически компенсированная мифологема" [166: 46] реализует ряд дескрипторов, соотносимых с определённым срезом русской этнической культуры.
Так посох как атрибут власти (скипетр, жезл царской – см.: VI-407) репрезентирует языческий и христианский мифы. Если в мифомире абсолютного счастья и cбывшейся мечты посох обладает магической силой превращений и свойствами образа Мирового Дерева: соединять горизонталь и вертикаль – и указывает на своё космическое происхождение принадлежностью к славянскому сакральному образу ("Я вырезал посох из дуба"), то в библейском локусе мифологема (вернее, её объективированная форма) – маркирована ("железный посох"), что подчёркивает назначение посоха – быть атрибутом верховной власти.
Выходя за рамки личностного предназначения, атрибут превращается в сконцентрированный этнический символ Вселенского единения, и – как результат – становится психологическим ассоциативом: материализовавшейся мечтой. Причём интенсионал мифологемы здесь объективирован эмоционально-экспрессивными формами – парафразами "стебелёк", "Стебель вселенского дела".
Кроме этнодескрипторов, мифологема реализует и специфические блоковские: так в стихийном хронотопе (драма "Незнакомка" и стихотворение "Настигнутый метелью") "жезл" указывает на принадлежность Ей, Мироправительнице. Эпитет "процветающий" (как и флористически декодированная синекдохическая форма "стебли цветов") в мире сомкнутых пространств (стихотворение "А.М.Добролюбов") актуализирует символику Космоса, Всеединства, Безграничности пространства, над которым поднят царский жезл (или хилый стебелёк-посох).
Читать дальше
К оглавлению
Библиографическая справка

© Вишницкая Юлия Васильевна. Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве
Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. – Киев, 2003. Институт языковедения имени А.А.Потебни Национальной академии наук Украины. Научный руководитель - Озерова Нина Григорьевна, доктор филологических наук, профессор

При оформлении страницы использован фрагмент работы Эдуарда Берн-Джонса "Принц вступает в заросли шиповника"
Репродукция взята с сайта www.elibron.com