НАЦИОНАЛЬНАЯ ОПЕРА:

ФАНТОМ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?*

Мыльный пузырь

Многих моих коллег занимает вопрос: что означает эпитет "национальный", за обретение которого так рьяно соревнуются наши художественные коллективы? Это их национальный состав? Национальная аудитория? А может быть, национальный репертуар? Или – все вместе? Не столь давно – и с той же энергией, достойной лучшего применения, – подобная борьба шла за эпитет "академический". Значит, звание "национальный" – это новый критерий качества? Новая, высшая ступень в творческой иерархии?

Вот и дирекция Киевской оперы добилась вожделенного звания: теперь театр им. Т.Г.Шевченко стал "национальным", оставив далеко позади остальные оперные театры Украины. Они теперь просто "академические" или всего лишь "государственные", а значит, то ли не очень высокого класса, то ли не имеющие отношения к национальной культуре. Ох, не можем мы без "переходящих знамен" и соцсоревнований! Только придумываем всему этому другие названия...

Итак, появился новый "знак качества". Что ж, самое время поговорить о качестве, тем более что и материал для размышлений есть – недавний Фестиваль оперных спектаклей по произведениям украинских композиторов.

Скажу сразу, что Фестиваль (полюбилось же в последнее время нам это громкое наименование!) оказался огромным мыльным пузырем, лопнувшим еще до начала самой акции. Здоровое любопытство, давно терзавшее и любителей, и музыкантов-профессионалов: а что же есть в оперном багаже украинской культуры, кроме "Наталки", "Запорожца" и "Тараса"? – так и не было удовлетворено, и встрепенувшиеся было надежды увяли при первом взгляде на фестивальную афишу: все те же "Наталка", "Запорожец", "Тарас"... Тогда, может быть, новые прочтения? Постановочные сенсации? Актерские открытия? Увы, и здесь – унылость стереотипа.

Конечно, меньше всего в этом повинен театр "Дружба", взявший на себя организационную сторону фестиваля. Плачевное состояние музыкального театра на Украине – факт известный и неоднократно (и – увы! – безрезультатно) обсуждавшийся. Но одно дело – "розничное" знание, основанное на отдельных (и может быть нетипичных?) постановках, и другое – такое вот "оптовое" знакомство с "лучшим" (так, во всяком случае, охарактеризовал принцип отбора спектаклей тогдашний замминистра культуры В.Гнатенко). В результате фестиваль превратился, по сути, в широкий прилюдный показ тяжелейшего недуга нашего оперного дела. Так врачи демонстрируют на своих симпозиумах особо "интересные случаи", привычные больные не стесняются и даже немножко гордятся своей "исключительностью". Не стеснялся и театр.

Убийство жанра?

Не касаясь всех болевых точек (их немало), остановлюсь на двух: репертуар и режиссура.

Почему репертуар? Потому что оперный театр начинается не с вешалки, а с репертуара. Афиша – не просто парадное лицо театра, это мера его повседневной работы, индикатор его творческой политики или – доказательство ее отсутствия.

При взгляде на национальную афишу нашего "национального театра" слушатель – не из числа случайных, забежавших взглянуть на интерьеры исторического здания, а истинный любитель музыки – будет вправе сделать вывод, что ныне живущие украинские композиторы опер не пишут. Кстати, один из организаторов фестиваля на вопрос, почему в программу не вошли современные произведения, простодушно ответил: "А разве они есть?" И слушатель будет вправе предъявить счет украинской опере, скажем, от имени украинского симфонизма, где – без преувеличения! – событиями мирового значения стали симфонии В.Бибика, Б.Буевского, В.Сильвестрова, Е.Станковича. В них в полную мощь звучит голос двадцатого века – с его проблемами, с его открытиями в области музыкального языка и формы. А опера? Рядом с нынешней украинской симфонией она выглядит дремуче-традиционной. В изменившемся жанровом пейзаже она выделяется своей неизменностью, несокрушимой верностью идеалам вековой давности. Но ведь на пороге-то не просто маячит, а вполне зримо – можно дотянуться – стоит ХХI столетие. Что новому тысячелетию подарит украинская опера? Какие открытия? Какие попытки смелых экспериментов?

Но не спешите осуждать композиторов: виновник это ситуации застоя – только театр. И в изменении ее он, видимо, вообще не заинтересован. Иначе как объяснить, что театрами до сих не пор не востребованы (хотя и написаны по их заказам) – "Бег" В.Бибика, фольк-опера Е.Станковича "Цвіт папороті", чеховские оперы Л.Грабовского и В.Зубицкого, последние оперы Ю.Мейтуса, свыше десятка опер В.Губаренко? Список можно длить.

Дух захватывает – до чего интересной могла бы быть национальная оперная афиша украинского театра! И пусть бы в ней было все – и дерзки новое, и традиционное (они взаимно нужны друг другу!), пусть будет состязание творческих направлений. Пусть даже попадет в нее посредственное, ведь в таком окружении – при восстановленном экологическом балансе – оно уже не будет благоденствовать.

Но театр наш старательно выпрямляет траекторию развития украинского искусства. Его равнодушие к национальному искусству, удобное для него рутинное существование приводит к насильственному перекрытию жанрового русла. Мало кто из тех, что расшиблись о безразличие театральной администрации, захотят снова испытать судьбу и писать заведомо в стол. Каких оперных композиторов лишится – и уже лишилась Украина! Тут нужно обладать поистине титаническим упорством, несгибаемой верой в свое художническое предназначение, чтобы выдержать эту жестокую борьбу с обстоятельствами и – несмотря ни на что – не изменить жанру. Пока я могу назвать только одного такого композитора – Виталия Губаренко.

Конечно, движение жанра не остановится, и пока у оперы есть свои рыцари – нить поисков не прервется. Но когда же этот процесс станет, наконец, слышимым и зримым? На фестивале единственным спектаклем, выполнявшим "план" по графе "современность", была опера Ю.Мейтуса "Украдене щастя" в постановке Львовского театра, написанная более 30 лет назад. Ценой усилий энтузиастов удалось включить в программу концертное исполнение (хор и оркестр радио и ТВ, дирижер В.Сиренко) сокращенного варианта новой оперы В.Губаренко "Згадайте, братіє моя" по Т.Г.Шевченко. И этот прорыв к слушателю хотя бы одного произведения (из полусотни существующих) воспринимался победой.

Практически все двадцатое столетие выпало из поля зрения украинских театров. Картина трагическая и страшная. Ни одно государство не имеет подобных примеров "убийства" одного из ведущих жанров своего национального искусства. Мы привычно возмущаемся тем, что Н.В.Лысенко не довелось увидеть своего "Тараса" на сцене. Но сейчас – сколько композиторов переживают ту же драму! Может быть, в этом еще один – тайный – смысл того посвящения, которое значилось на фестивальной афише: "З нагоди 150-річчя з дня народження М.В.Лисенка"**?

Ночная жатва на сцене

... Оставим проблемы репертуара со всеми их "проклятыми" вопросами и перейдем к режиссуре. Может, хоть в этом повезло – если не современным произведениям, то классике – своей и зарубежной? Напрасные надежды: здесь все уравнены в "правах".

Складывается впечатление, что у большинства наших оперных режиссеров отсутствует концепция оперного спектакля. Что они ставят? Авторскую партитуру? Либретто? "Внутреннее" действие ("жизнь души", раскрытую в музыке) или фабулу? Событийную или этнографическую бытовую канву? В большинстве постановок опера лишь притворяется театром. Спектакля, как действа прежде всего театрального, – нет, и его обычно "вывозят" либо оркестр, либо певцы. Со сцены же веет невообразимой скукой. Стереотипный набор мимики и жестов, наивность приемов, вялость и однообразие сценического рисунка и у солистов, и у хора – во всем этом явная режиссерская "заброшенность" актеров. Слушаешь музыку – в ней живет и страдает человеческая душа, кипят страсти, а на сцене эти коллизии никак не проявляются – как в спектакле "Украдене щастя" (постановщик Ф.Стригун) с нудно-тягучим сценическим темпо-ритмом. Может ли слушатель заразиться накалом драмы Франко-Мейтуса, если Михайле Гурману и "дівчині, яку він кохає"*** (из программки) – далеко за 50, Миколе Задорожному – и вовсе под 80 (так в спектакле). Дебелая (явно не голодает!) и всегда нарядная Анна слишком контрастирует со своим нелюбимым мужем – не просто старым, а, по видимости, и смертельно больным (с первой картины он, еле волоча ноги, едва передвигается по сцене), к тому же всегда грязным, нечесаным и нищенски – в отрепьях – одетым. И потому как-то не верится в молодые горячие чувства, завязавшие судьбы героев в трагический узел. Не спасают положения и такие сильно действующие средства, как заламывание рук и обмороки, которые режиссер "прописал" Анне. Женщины Страны Советов, которая шлифовала их 70 лет, не умеют падать в обмороки (не получались они и у Насти в "Тарасе Бульбе").

Режиссерские штампы, кочующие из одной оперы в другую, типично вампучные несоответствия нередко создают незапланированное композитором пародийное свечение. Вот, к примеру, "Запорожец за Дунаем" (Киев, режиссер Д.Гнатюк) – проходы хоровых групп, изображающих косарей и жнецов (1 д.). Чем объясняются эти встречные шествия? Кончилась первая смена и началась вторая? Но почему через несколько минут опять наступает пересменка? И почему все это происходит в вечерних сумерках? Жнут ночью? Вопросы любознательного зрителя может вызвать и ладья, на которой приплывает султан (2 д.). Побеседовав с Карасем, Султан уходит в кулису, а ладья остается. Султан ушел пешком?

Любовь к "занимательной режиссуре", видимо, устойчивая черта почерка Д.Гнатюка. Все помнят, как "не повезло" знаменитому хору поселян в "Князе Игоре". По воле режиссера он звучал "за кадром". На сцену в это время выходили какие-то мужички и начинали строить что-то неведомое (вроде помоста для штангистов). Строительство это вызывало живейший интерес и Ярославны, находящейся на сцене, и публики, которая гадала – что бы это значило? Хор, слабо доносящийся из-за кулис, никто, конечно, не слушал: не до того было.

А в других случаях – напротив – зрители становились свидетелями полного режиссерского неумения мотивировать сценическое поведение персонажей. В "Тарасе Бульбе" (Киев, режиссер Д.Гнатюк) Настя со всем нетерпением истосковавшегося материнского сердца ждет сыновей. И вот они приехали, входят в хату, мнутся у порога. А Настя? Она почему-то не кидается к ним, а сначала обсуждает этот вопрос с соседками. За "Тараса Бульбу" особенно обидно: здесь несовпадение музыкального и зрительного рядов – разительно! В музыке – возвышенность и щедрость чувств, вознесенность над обыденностью, бытом, а сценическая фальшь все заземляет. В музыке высокий романтизм, на сцене – соцреализм, изрядно сдобренный этнографизмом. Дилетантский уровень сценической интерпретации "Тараса" таков, что спектакль не может спасти даже горячая, повышенно-эмоциональная "речь" оркестра. Возникает впечатление, что призыв М.Цветаевой (имеющей в виду преодоление как основу творчества): "Делай только то, чего не можешь!" – режиссер понял буквально. Кстати, по той же причине (неадекватный сценический "перевод" партитуры) погублен в Киевском театре "Золотой обруч" Б.Лятошинского, постановки которого так долго добивалась музыкальная общественность.

Без надежды – надеяться!

Да что уж так черно?!– воскликнет читатель. Светлые краски, конечно, найдутся. В более чем вековой истории Киевской оперы, всегда отличавшейся высоким "вокальным цензом", есть замечательные страницы, связанные и с выдающимися дирижерами, и яркими певцами, и неординарными спектаклями. В пору С.Турчака театр славился своим оркестром; во главе хора и сейчас стоит прекрасный музыкант, профессионал высокого класса Л.Венедиктов; в режиссерском корпусе есть крепкие мастера. Творческими удачами театра были постановки "Абесалома и Этери" Палиашвили, "Катерины Измайловой" Шостаковича (признанной автором лучшей из всех виденных, режиссер – И.Молостова), "Орфея и Эвридики" Глюка (с участием немецким коллег). Сохранился в репертуаре театра "Фауст" (постановщик – И.Молостова) с интересным решением роли Мефистофеля: его функция "режиссера" всех событий, скрытая от глаз других персонажей, понятна зрителю.

Но отсутствие у коллектива осознанной традиции истинной театральной культуры, высокого вкуса – что должно задаваться главным режиссером, – неминуемо сказывается даже на хороших спектаклях, особенно если они уже поизношены временем. Подобная участь постигла и "Катерину Измайлову", прожившую на киевской сцене более 20 лет. Вводы новых певцов, не участвовавших в рождении спектакля, их "актерская недостаточность" приводят к досадным "ляпам", снижающим трагедийный пафос музыки.

Судьба спектаклей-долгожителей вообще всегда трагична. Поставленные в эстетике своего времени, они выпадают из контекста другой эпохи. Таким анахронизмом воспринимаются на сцене Киевской оперы "Хованщина" и "Борис Годунов", не соответствующие нынешнему знанию о творчестве Мусоргского.

Упорное сохранение в репертуаре запыленных временем спектаклей – еще одно свидетельство консервативной политики театра. Вот тут-то и смыкаются проблемы репертуара и режиссуры: "затертая" афиша с хрестоматийным набором названий дает возможность театру спокойно и лениво существовать, идя по пути наименьшего сопротивления, и – напротив – не "запетые" (тем более – современные) новые произведения, еще не захламленные постановочными штампами, дают простор для собственного поиска. История показывает – когда какой-нибудь театральный коллектив решается свернуть с наезженной колеи, рождается событие: "Вий" В.Губаренко в Одесском театре (сейчас бы это был поистине валютный спектакль!), его же "Сват поневоле" ("Шельменко-денщик") в Харькове, "Мать" (по К.Чапеку) В.Загорцева во Львове... Но это все – "дела давно минувших дней", да и театры, как видим, не "национальные". Столичная же опера, вероятно, решила быть заповедником худших постановочных традиций 50-60-х гг. да этнографической экзотики – для иностранных посетителей. Остальные могут удовлетворять тоску по великому искусству на спектаклях гастролеров...

Так национальна ли "национальная опера"? Вопрос, кажущийся парадоксальным, обернулся печальной реальностью. Ключ к истине нужно искать, видимо, в последних фразах Постановления Кабинета министров: "Фінансування Національної опери здійснювати за рахунок асигнувань державного бюджету"****.

Что и говорить, в наше тяжелое время рука помощи, протянутая государством, много значит. Но помощь эта должна адресоваться не администрации театра, а украинскому искусству, она должна быть целевой: на постановки новых произведений, на поддержку талантливых творческих проектов (композиторских и режиссерских), на реализацию заказов театра композиторам. Финансироваться должны конкретные программы. Помощь эта должна стать для театра стимулом для изживания дилетантизма, невежества. Некомпетентность должна уступить место профессионализму, равнодушие к национальному искусству – смениться служением ему (не забывая, конечно, что в "саду" национального искусства должны расти и "заморские растения"). Только тогда "национальная опера" станет не фантомом, но реальностью.

Примечания

* Статья написана больше десяти лет назад (впервые опубликована в газете "Голос Украины" 23 января 1993 года). И ничего не изменилось...

** К 150-летию со дня рождения Н.В.Лысенко.

*** Девушке, которую он любит.

**** "Финансирование Национальной оперы осуществлять за счет ассигнований государственного бюджета".

Елена Зинькевич