К СООТНОШЕНИЮ ПОНЯТИЙНЫХ КАТЕГОРИЙ "ОБРАЗНОСТЬ" И "ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ"

В современной риторической науке существует на данный момент проблема детерминированного разграничения понятий "образность" и "изобразительность", что объясняется следующими факторами: многие понятия риторики, и в первую очередь – ключевые, несущие в себе семантику и функциональную нагрузку элокутивных средств языка, существующие в указанной науке, в большинстве случаев обладают неясной структурой, неопределенным содержанием, неограниченным объемом. Эти характеристики вполне применимы к названным выше понятиям.

Современная классификация функциональных понятий орнаментальных средств, таких, как образность, изобразительность, выразительность, экспрессивность, эмоциональность не дает исчерпывающей иерархии и соотнесения взаимодействия их понятийных линий: не выявлена подчиняемость и соподчиненность понятий, не определены границы функциональной применимости, нет достаточно исчерпывающего и непротиворечивого описания понятий.

В данной статье предлагается следующая трактовка соотношения терминов "образность" и "изобразительность": образность определяется как не отделяемая от плана содержания структурная база языковой единицы, а изобразительность – как направленная функциональная реализация в определенном языковом окружении, то есть в определенном плане выражения, и понимается как функциональная характеристика речи. Трактовка понятий иллюстрируется фонетическим и лексическим материалом.

До недавнего времени термин "изобразительность" являлся абсолютным синонимом "образности", не обладая какими-либо собственными характеристиками, при этом наблюдались смешения понятий "образность" и "выразительность, "экспрессивность", "эмоциональность". Данное явление отмечается при изучении понятийной базы различных пособий, учебников, риторических монографий. Однако в последнее десятилетие стремление научно и обоснованно различать указанные понятия растет, что находит свое отражение в риторических исследованиях. Каждое из соотношений представляет собой самостоятельную проблему, требующую серьезного подхода и глубокой разработки, поэтому мы остановимся только на выяснении связи между понятиями "образность" и "изобразительность".

Одной из первых в определении соотношения "образности" и "изобразительности" в риторической науке стала работа И.В.Пекарской "Контаминация в контексте проблемы системности стилистических ресурсов русского языка" [11]. Здесь дается следующая трактовка образа: "образ создает живое наглядное представление о чем-либо, образ конкретен, идеален и образное средство является изобразительным, ярким" (ч. 1, с. 54). Суть изобразительности видится автором "в способности речи создавать в нашем сознании образы, конкретные представления" [там же, с. 73]. При этом И.В.Пекарская считает, что выделение особого места для образности в кругу коммуникативных качеств хорошей речи не является необходимым, аргументируя это утверждение тем, что "образность, изобразительность, выразительность, эмоциональность тесно связаны между собой и являются составляющими такого коммуникативного качества, как выразительность. Они являются своеобразной "причиной" выразительности, а потому не имеет смысла выделять их в особые качества" [там же, с. 78-79].

Данное указание – "причина" – явилось отправным моментом в наших рассуждениях. Следовательно, И.В.Пекарская не отрицает того факта, что образность является некой базой, стабильным и неотъемлемым свойством языковой/речевой единицы. Нами выдвигается предположение, что "изобразительность" отражает особенности плана выражения языковой единицы, характеризуя ее с точки зрения выполняемой функции – изображения, создания конкретного зрительного представления в сознании читателя/слушателя. Но как таковое представление не может формироваться без определенного фундамента, под которым нами понимается "образность" – облигаторная структурная характеристика языковой единицы в плане содержания.

Следовательно, "потенциальная", "латентная трублятивная", "безобразная (неэвидентная)" [там же, с. 58] образность есть только образность, то есть характеристика языковой единицы с точки зрения ее содержания, тогда как "эвидентная", "фигуральная" [там же, с. 59] образность есть "изобразительность", то есть функция языковой единицы в речи с особенностями ее структурной организации и определенного окружения, что отражает именно план выражения.

Если принять на данный момент это утверждение как имеющее право на достоверность, то, думается, снимаются многие проблемы в типологии "образности": не возникает необходимости выделять различные типы образности по способности языковой единицы вызывать представления, а также не требуется специального аргументирования для выделения "изобразительности" в особое функциональное качество речи.

Опираясь на данное предположение, хотелось бы уточнить следующее. Языковая единица традиционно обладает двумя типами способности вызывать представление о предмете, явлении, которые выражаются в языке и речи.

Образность как структурная характеристика языковой единицы может быть подвергнута спектральному анализу: любая языковая единица несет в себе лишь один, определенный набор признаков, способный реализовать какой-либо фактор действительности: признаки, воспринимаемые как характеристика звуковых, температурных, осязательных, вкусовых, зрительных эффектов, а также характеристика равновесия. Так, например, фонема <с> обладает способностью к передаче определенного шума, звукового эффекта; фонема <г> – к передаче глубины, силы; фонема <ж> – к передаче температурных характеристик и т.д. О подобной способности фонем как языковых единиц неоднократно говорили исследователи фонологической системы языка, например, еще М.В.Ломоносов. Эти же параметры изучались А.П.Журавлевым в работе "Звук и смысл".

Изобразительность же, как функциональная реализация языковой единицы в речи, проявляется в определенном сочетаемостном окружении и в большей степени отражает именно зрительное представление о предмете, явлении в сопровождении веерных ассоциаций – отражении не только зрительного, конкретного представления, но и структурных признаков, заложенных в языке.

Так, например, фонетическое слово [св^,ист], обладая двумя шумными фрикативными зубными звуками [с] и шумным смычным зубным звуком [т], создает представление не только о шумовом эффекте, чему способствуют именно зубные звуки, но и – в сознании каждого читателя свое – представление о производителе данного шума, то есть зрительное. Фонетическое слово [колъкъл], характеризуясь наличием шумных смычных заднеязычных звуков [к] и зубных боковых сонорных звуков [л], отражают представление не только о глубине производимых звуков и их силе, но и также вызывают представление о производителе данных звуков, реализуясь в зрительном отражении ассоциации.

Таким образом, языковая единица в речи приобретает особый спектр представлений, реализуемый в веерной ассоциации при реализации языковой единицы в речи в определенном контексте, тогда как структурный признак языковой единицы – образность – не может быть личностно изменен, поскольку является облигаторным. Под "личностным изменением" мы понимаем индивидуальную способность читателя/слушателя трансформировать структурную характеристику языковой единицы в момент воспроизведения данной единицы в речи в качественное конкретное представление предмета, явления при снабжении данного представления веерными ассоциациями: зрительными, осязательными, обонятельными, кинетическими и проч.

Так, обращаясь к лексическому уровню как к наиболее иллюстративному, можно заметить следующее. Для примера возьмем словосочетание "хлопочут двустволки" из известного стихотворения В.С.Высоцкого "Охота на волков". Лексема "хлопотать" в языке имеет вполне определенное значение: совершая много действий, выполнять что-либо важное – здесь образность акциональная, или кинетическая, то есть отражающая определенное действие. Лексема "двустволки" обладает зрительной языковой характеристикой – огнестрельное оружие с двумя стволами. При объединении данных лексем на синтагматическом уровне происходит "личностное изменение" – вместо отдельного кинетического представления и отдельного зрительного представления в сознании читателя/слушателя отражается единая картина, снабженная веерной ассоциацией: азарт охоты, эмоциональный накал, люди, держащие это оружие, шум выстрелов, крики...

Следовательно, личностное изменение образности как структурной характеристики возможно лишь в речи, так как в ней реализуются те факторы, которые могут быть "дописаны", "домыслены", но при условии, что не происходит качественного изменения образности при переводе данной характеристики в функциональную реализацию.

Образность в этом ключе можно охарактеризовать как некую доминанту, от которой зависит общий колорит изобразительности, в какой нам рисуются предметы и явления. Следовательно, здесь мы говорим о принципе тотальной мотивационной обеспеченности любого проявления языковой единицы в речи на уровне доминанты, каковая, влияя на характер восприятия мира, в свою очередь, имеет тенденцию отбирать в нем преимущественно такое содержание, которое способствовало бы ее поддержанию. Воздействуя на изобразительное содержание речи, образная доминанта, будучи независимой от рефлексии говорящего, переводит на первый план компоненты образа, способствующие укреплению языковой образности в ее преимуществах перед речевыми изобразительными характеристиками.

Данное утверждение мы проиллюстрируем несколькими строками из стихотворения Игоря Северянина, мотивируя выбор материала тем, что неологизмы поэта способствуют более адекватному отражению корреляции образности и изобразительности на языковом и речевом уровнях.

У лесоозера, в шалэ березовом, – березозебренном, –

Над мертвой лилией, над трупом юноши, самоуверенно,

Плескалась девушка рыданья хохотом темно-серебряном...

И было гибельно. – И было тундрово. – И было северно.

В данном отрывке преобладают согласные фонемы: фонема <р>, которая в языке несет основной характерный признак силы и прерывности чего-либо; фонема <н>, основной признак – надрывность, тяжесть; губные и губно-зубные согласные фонемы <б>, <п>, <в>, основной признак – прерывистость, тяжесть; гласные фонемы заднего ряда лабиализованные <о>, <у>, основной признак – глубина, сила, тяжесть. Таким образом, доминантой, выраженной при помощи облигаторного структурного признака языковой единицы, является тяжесть, надрывность, сила, глубина, что способствует более эмоциональной тональности стихотворения, нежели конкретному зрительному представлению отраженного в тексте.

Анализируемое четверостишие содержит в себе именно фонетические способы реализации конкретных представлений предметов и явлений через особым образом организованный текст. Звуковая инструментовка, реализуясь в речи в особых звукосочетаниях, направлена именно на полное, объемное отражение предмета речи в приведенном отрывке, в результате чего возникают веерные ассоциации в сознании читателя и, в зависимости от глубины восприятия звучащего текста, составляется конкретное представление, заключающееся в динамическом выражении созданной поэтом картины. Причем в тексте, помимо синтагматической и парадигматической сочетаемости звуков, присутствуют и особые так называемые фоносемантические фигуры, способствующие реализации образности в изобразительности, или свойств языковой единицы в речи: аллитерация на дрожащий согласный звук [р], аллитерация на губные согласные [б], [п], [в]; зубные согласные [л], [н]; а также ассонанс на гласные заднего ряда лабиализованные [у], [о].

Так, перед читателем последовательно возникают картины природы, наполненные различными звуками, запахами – березовая роща у озера, стоны и рыдания девушки, небольшое шале, противопоставленное своей трагичностью безмятежности природы, и т.д., то есть образная доминанта выводит на первый план эмоциональное состояние, которое и обусловливает появление описанного представления, иллюстрирующего изобразительность как функциональную характеристику языковой единицы в плане ее выражения.

Приведем еще пример, характеризующий соотношение образности и изобразительности на лексическом уровне: "В твоих висках немолчные прибои..." (И.Северянин). Языковая характеристика лексем (образная доминанта): "виски" – зрительное представление части тела; "немолчный" – слуховое представление постоянного шума; "прибой" – зрительное представление волн водного пространства, сопровождаемое глухим шорохом (шумом). В синтагматическом употреблении в речи наблюдается личностное изменение образных доминант в их соединении в трехмерное изображение: человек, держащийся за виски, так как в голове глухой, постоянный шум, который невозможно прекратить.

Конкретное содержание образа в условиях более широкого контекста переосмысляется, его семантическая структура расширяется за счет различных эмоционально-смысловых приращений, которые, взаимодействуя с буквальным содержанием образа, обогащаются в читательском восприятии новыми неожиданными ассоциациями.

Категория образности, являясь обязательной структурной характеристикой каждой языковой единицы, охватывает все уровни отражения окружающего мира. Именно в силу этой постоянной (актуализированной или неактуализированной – это вопрос, все же касающийся речевого исполнения) способности к потенциальному порождению образных доминант стало возможно говорить о таком качестве уже речи, как изобразительность.

Изобразительность характеризуется именно способностью к созданию (или актуализации языковых образных доминант) чувственных образов, их особой представленности и насыщенности ассоциациями в сознании. Истинная функция образности обнаруживается не иначе, как при обращении к реальному предметному действию – речи. Следовательно, причина такого качества речи, как изобразительность, кроется в системе языка и может быть обнаружена на любом из его уровней, и эта причина, по нашим предположениям, и есть образность – особая неотделимая структурная характеристика языковой единицы, тогда как уже предметность отражения представления и активность его построения может быть исследована лишь на уровне функциональной реализации языковой единицы.

Библиографическая справка

1. Воронин С.В. Основы фоносемантики. – Л.: ЛГУ, 1982.

2. Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ. – М., 1996.

3. Дюбуа Ж., Пир Ф., Тринон А. и др. Общая риторика. – М., 1986.

4. Журавлев А.П. Звук и смысл. – М., 1981.

5. Журавлев А.П. Фонетическое значение. – Л., 1974.

6. Клюев Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция). – М., 1999.

7. Мезенин С.М. Образность как лингвистическая категория // Вопросы языкознания, 1983. - № 6.

8. Михайлов М.М. Образность как одно из качеств хорошей речи // Русский язык в школе, 1991. - № 1.

9. Новиков Л.А. Искусство слова. – М.: Педагогика, 1991.

10. Павлович Н.В. Язык образов: Парадигмы образов в русском поэтическом языке. – М., 1995.

11. Пекарская И.В. Контаминация в контексте проблемы системности стилистических ресурсов русского языка. В 2-х частях. – Абакан, 2000.

12. Сковородников А.П. Актуальная проблематика теории синтаксических фигур // Риторика и синтаксические фигуры. 1-3 февраля 1989. – Краевая науч.-техн. конференция. – Красноярск, 1989. – С. 148-149.

13. Тазьмина И.Б. Образность как коммуникативное качество речи // Вестник. – Абакан: ХГУ, 1998.

14. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: Курс лекций и Словарь риторических фигур. – Ростов-на-Дону: Изд-во РУ, 1994.

Татьяна Зырянова

 

При оформлении страницы использована репродукция:

Edouard Vuillard. Woman in a Striped Dress, 1895.