Юлия Вишницкая. Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве

Юлия Васильевна Вишницкая
МИФОЛОГЕМЫ АЛЕКСАНДРА БЛОКА В РУССКОМ ЭТНОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Раздел 2. Часть 3. Мифологемы, актуализирующие "центр пути"
Высшей сакральностью наделен центр текстового мифопространства А.Блока, центр, локализованный на вертикальной оси (соответствует верхней точке) и в то же время сам развернутый в вертикаль. Центр ретроспектируется на все локусные артефакты пути: именно сакральностью он соединяет их, связывает между собой, в результате все мифологемы из мира вещей словно "перетекают" друг в друга, "намагничиваются" космичностью, универсальностью.
Вокруг этой наиболее священной точки пространства, "один в другом, как содержимое матрешки, расположены все менее и менее сакральные круги" [279: 35]. Сам сотворенный, мифокосмологический материализованный (это место миротворения), он моделирует, созидает, объективирует пространства, конструирует "смысловые поля", систему значений, т. е. свое квазиизмерение.
Центр пути можно соотнести с предельными понятиями, так как, будучи локализованным, он – "растянут" в сакрализируемом им пространстве: это центр*, который направлен на предельную космологизацию сущего и тем самым "на описание космологизированного modus vivendi и основных параметров вселенной – пространственно-временных, причинных, этических..." [265: 5] (которые объясняются в разных кодовых системах).
* С которым связывают "невозможно трудные метафизические проблемы: начало и конец во времени и пространстве, простота и сложность, свобода и несвобода воли, бытие или небытие Божие" [173: 105].
Кроме собственной космологической ориентации, центр сам "делает возможной orientatio", и все артефакты словно устремляются к нему, к этому своеобразному сакральному локусу в мире профаническом. В мирском пространстве, где моделируется "центр", все артефакты обладают "космологической валентностью" [273: 46] и становятся семантическим подобием этого центра: космосом – сакральным миром. Поэтому главным условием приближения к центру для артефактов является наличие в них некой космологической импликации, "роднящей" их с "точкой концентрации священного в пространстве". И, как следствие, – обнаружение в каждом из образов из мира вещей свернутой проекции модели мира (высшего, божественного), а значит orientatio в вертикаль.
Таким образом, "центр" можно считать потенциальным космологическим креативом в артефактном мире: творящим, моделирующим по своему "священному подобию", семантически смыкающим и растворяющим друг в друге релевантные полимиры образов-мифологем из мира живых, одухотворенных вещей.
Именно центр открывает для артефактов, обладающих символически-семиотической потенциальностью, путь вверх, путь, устанавливающий связь с теистическим миром. Таким медиативно-космическим локусом можно считать храм: он связывает онтологическую вертикаль земли и неба: "он не только представляет собой imago mundi, но и является земной репродукцией одной из моделей высшего мира" [273: 43]. Этот "дом богов", будучи сакрализованной "копией небесного архетипа" [273: 44], защищает все земное, вещественное пространство "от всякой земной порчи" [273: 44]*, он воспроизводит "небо" на "земле".
*Ср. верования наших предков в "обыденный храм", как талисман: "нечистая сила не может заглянуть в него даже во время постройки" [84: 213]. Этой же чистотой обладали "обыденные предметы": "Характеризуясь высшею степенью чистоты, отличаются вместе с тем и этою необычайностью, редкостью и таинственностью. По этим признакам им естественно было получить значение талисмана, предохранявшего человека от нечистой силы" [84: 207].
И эта вертикальная проекция осуществляет моделирование "духовных" артефактов, обладающих "повышенной символичностью" [135: 117], а значит – мифологическим контекстом. Так, на пути к центру все вещи вступают в своеобразную игру мифокосмогонических смыслов, репрезентирующих тот "сакральный образец" [275: 70], который и переводит ее из мира профанического в сакральный. "И в этом случае сам центр становится тем источником, который во многих отношениях определяет структуру всего пространства ("сакрального поля")" [92: 486]. Именно центр распределяет артефакты по шкале семиотичности и ценности. Высвечивается иерархическая структура дескрипторных спектров мифологем: так, внизу сосредотачиваются мифосимволические дескрипторы и психологические ассоциативы, реализующие мотив смерти, зла; антропо- и зооморфными кодами дешифруются дескрипторы так называемого "срединного уровня"; вверху же вертикальной ценностной оси – дескрипторно объективированная "жизнь" и "святость". "Местом эпифании, удостоверяющим высшую его сакральность, является центр горизонтальной плоскости – храм" [92: 486]. Кроме того, в вертикальном разрезе Вселенной храм представляется "небесным концом", абсолютным верхом, конечной точкой пути.
Раздел 2. Часть 3. Мифологемы, актуализирующие "центр пути"
§ 1. Мифологема "храм": фоново-культурологический аспект; этнический христианский и языческий мифы
Первая ассоциация, вызванная словом "храм", связана со значением "сакральный", "священный". Они – производные от латинского слова sacer- "проклятый", "святой", "священный". Одно понятие – в двух видах: положительном – "освященное присутствием божества" и отрицательном – "то, соприкосновение с чем для человека запретно". Э.Бенвенист в Словаре индоевропейских социальных терминов замечает, что лат. sacer заключает в себе представление, которое для нас является наиболее точным и специальным выражением "священного". Именно в латыни наиболее отчетливо проявляется различие между профанным и сакральным. Но в латыни обнаруживается двойственный характер "священного": это и посвященное богам, и отмеченное неистребимой запятнанностью, величественное и вызывающее ужас. Это двойное значение свойственно sacer, и оно способствует различию sacer и sanctus – "священный, святой", поскольку слово sanctus никоим образом не затронуло этой двойственности [35: 347].
Н.М.Костомаров замечает, что храмы языческих народов значили не то, что теперь у нас церковь; храмы не стояли в каждом селе, а находились в немногих местах, почитавшихся особенно священными [107: 254].
Храм часто ассоциировался с небесным сводом, именно в силу своей амбивалентности: в нем, как и на небе, обитали светлые и темные силы. Светлые, облачные крепости – храмы облагали ночеподобные, темные тучи (демоны зимы). Так, когда созидались первые христианские сооружения – более или менее замечательные по своей громадности (многочисленны предания о постройке великанами облачных крепостей), – ожесточалась борьба высших и низших сил природы: великаны и черти употребляли всяческие усилия, чтобы помешать этому: бросали в них камнями и прочим [19: 664].
В связи с тем, что в древности храмы были также местом различных оргий, ритуальных фаллических действий, ряд слов со значением "храм" приобрел негативную окраску [139: 73].
В христианстве храм как сакральное культовое сооружение, место, где человек общается с богом [195: 365], именуется церковью, собором, Домом молитвы, Домом Господним, Домом Божиим, царскими чертогами [260: 167].
Атрибуты храма (алтарь, крест) часто в народной традиции становились уподоблением артефактов дома. Так, символически осмыслен стол как "престол божий". На всей восточнославянской территории широко распространены формулы типа "стол – то же, что в алтаре престол, а потому и сидеть за столом и вести себя нужно так, как в церкви". "При этом нужно учесть, что сам церковный престол представляет собой исторически стол, алтарь, на котором совершалось жертвоприношение, принявшее в христианстве облик евхаристии. Согласно религиозным представлениям, престол – трон Бога, на котором таинственно присутствует сам Господь-Вседержитель" [25: 135].
Храмы как места совершения таинств и общественных молитвенных собраний способствовали нравственному сближению между людьми, воспитанию духа любви и братства, совершенствованию их и сближению, соединению с Богом. Видимую церковь отождествляли потому с церковью веры и добродетели. Именно с церковью разрабатывались учения о спасении [175: 319].
Кроме нравственно-воспитательной функции храмы выполняли еще и охранительную: "они являлись своеобразным духовным покровом того города, в котором стояли, защищали его от нечисти, зла; часто победа, одержанная над врагами, приписывалась богу, помогшему ради святыни храма" [64: 87]. Сакральная природа храма подтверждается и своеобразной "реакцией" его на зло мирское: известны легенды об оползновении (исчезновении, уходе) храма: Китежские церкви ушли (под землю) от Батыя и, сменив таким образом свое место, остались жить; см. еще легенды о ходячих церквях, о церквях, уходивших от нечестивых турок.
Другой охранительной природой храма является его опоясывание свечой, полотном. Таким способом его словно окружали, замыкали храмовое пространство от красных (западных) врат. Н.И.Толстой уточняет, что "опоясывание" храмов отражает антропоморфные народные представления: сакральные постройки одухотворены и живы, как люди, как жива человеческая плоть [230: 10].
Духовно-охранительное назначение храма лежит в основе верования в церковь как духовное тело, имеющее одну главу – Христа и одушевленное одним Духом Божиим [229: 5-6]. "В благодати Божией, всегда пребывающей в истинной церкви Христовой, – разъясняет Библейская энциклопедия, – мы убеждаемся, во-первых, тем, что глава ее есть Богочеловек Иисус Христос, исполненный благости и истины (Иоанн.1.14) и исполняющий благодати и истины тело свое, то есть Церковь (Иоанн.1.17)..." [38: 5-6]. Это догматическое положение церкви, согласно которому Христос есть глава Церкви, а Церковь есть Его Тело, перекликается с аниматическими представлениями о храме [229: 103].
Неслучайно поэтому именование неба Церковью [6: 22], а храма – "земным небом" [259: 505]. Потому храм и называли небесным, сверхчувственным, внутренним (то есть глубоко личностным, как вера в Бога) [175: 107-108]. "Храм, символизирующий землю, с куполом – символом неба – осмысляется как модель мироздания, которое, согласно религиозным воззрениям, – творение Божие. По тем же воззрениям храм символизирует человека, также являющегося творением Бога... Храм призван проповедовать мысль о небесной награде человеку, следующему наставлениям церкви" [259: 505]. Прямая ассоциация храма с небом находит свое подтверждение и в том, где строятся храмы. Это – или места, где прежде стояли кумиры (языческие боги), или – возвышенные места [96: 134].
Читать дальше
К оглавлению
Библиографическая справка

© Вишницкая Юлия Васильевна. Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве
Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. – Киев, 2003. Институт языковедения имени А.А.Потебни Национальной академии наук Украины. Научный руководитель - Озерова Нина Григорьевна, доктор филологических наук, профессор

При оформлении страницы использован фрагмент работы Эдуарда Берн-Джонса "Принц вступает в заросли шиповника"
Репродукция взята с сайта www.elibron.com