ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА СТЕПАНОВА

АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ШРАММ

ВВЕДЕНИЕ В СЕМАСИОЛОГИЮ РУССКОГО ЯЗЫКА

Учебное пособие

 

ЧАСТЬ II. ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА И ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ЯЗЫКА

Глава 3. Деривационные отношения и значение слова

§ 1. Однозначные и многозначные слова. Деривационные отношения как свойство многозначного слова

Слова как единицы языка могут быть однозначными и многозначными. Однозначное (моносемичное) слово представляет собой единство звучания и одного значения. Такое однозначное соответствие звучания и значения делает материальную оболочку слова основным, главным показателем (репрезентантом) соответствующего значения, и восприятие, осмысление однозначных слов осуществляется при преимущественной опоре на их материальный (звуковой) облик. Моносемичные слова достаточно широко представлены в словарном составе русского языка. По данным МАС, к ним относятся существительные азарт, аншлаг, блузка, конюх и др., прилагательные дородный, дошлый, мелодичный, наваристый и др., глаголы жадничать, заблудиться, застонать, измокнуть и др., наречия нацело, нахрапом, незадолго и др.

Многозначные (полисемичные) слова представляют собой единство одного звучания и двух или нескольких значений. Характерной особенностью многозначного слова является взаимосвязанность, взаимодействие образующих его значений. Это последнее создает дополнительные возможности изучения значения: сравнивая взаимосвязанные значения, мы выделяем в них общие семантические компоненты, устанавливаем причины появления производных значений и т.д.

Отношения зависимости (производности) между значениями многозначного слова называют деривационными отношениями. Обычно, когда говорят об отношениях производности (деривационных отношениях), имеют в виду словообразовательную производность, например, голубой – голубизна, читать – читатель, ночь – ночевать и т.п. Аналогичные отношения имеют место и между значениями многозначного слова. Деривационными отношениями связаны, например, значения слова лицо “передняя часть головы человека” (приятное лицо) и “отдельный человек в обществе” (частное лицо), значения слова добрый “относящийся к людям с расположением, проникнутый сочувствием к ним, готовый помочь” (добрые люди) и “выражающий расположение, сочувствие, отзывчивость” (добрая улыбка), значения слова жить “существовать, быть живым” (мне бы жить и жить, сквозь годы мчась) и “вести тот или иной образ жизни” (жить припеваючи) и т.п.

Говоря о деривационных отношениях между значениями многозначного слова, мы исходим из современных отношений между ними, как они (отношения) осмысливаются и определяются современным языковым сознанием. Исторические процессы, приводящие к появлению производных значений, здесь не рассматриваются.

Таким образом, первой характерной чертой многозначного слова является деривационная связь между его значениями.

Вторая его особенность заключается в том, что все значения полисемичного слова получают одинаковое материальное выражение, одинаковую звуковую форму. Важность этого признака отмечается многими лингвистами. Так, Д.Н.Шмелев подчеркивает, что “употребление слова в различных по смыслу словосочетаниях не разрушает семантического единства и тождества слова, опирающегося на тождество его звуковой формы”. И далее: “Именно языковая данность: то, что перед нами одна звуковая единица, и является решающим доводом в пользу того, чтобы считать ее одним словом” [1].

1. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973, с. 74, 75. Ср. замечание С.Д.Кацнельсона о том, что “единство звуковой формы существенным образом воздействует на смысловое содержание слова, вторгаясь в сферу семантики”. (Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.–Л., 1965, с. 61).

Многозначное слово представляет собой нежесткую, открытую структуру с нестрого фиксированным количеством значений.

§ 2. Структура многозначного слова

Многозначное слово как единство одного звучания и нескольких значений является единицей языка. В речи, в употреблении мы обычно имеем дело с одним значением многозначного слова, “облеченным” в соответствующую звуковую оболочку, т.е. с лексико-семантическим вариантом слова. Термин “лексико-семантический вариант” (ЛСВ) слова впервые употребил А.И.Смирницкий, чтобы обозначить “такие варианты слова, которые различаются своими лексическими значениями (причем различие между этими значениями не выражается в их звуковых оболочках)”... [2].

2. Смирницкий А. И. К вопросу о слове (Проблема “тождества слова”). – В кн.: Труды Института языкознания АН СССР, 1954, т. IV, М., с. 36.

Например, разными ЛСВ слова сильный являются его реализации в сочетаниях сильный человек, сильная воля, сильная армия, сильный ветер, сильный ученик и т.п. Другой возможный вариант – лекса (по соотношению семема – сема, морфема – морф, лексема – лекса) – не получил распространения. Деривационные отношения между значениями многозначного слова обусловливают иерархический характер его структуры: одно из его значений является исходным, непроизводным, а остальные значения – вторичными, производными от исходного значения слова или от других производных значений. Вот как выглядит, например, структура многозначного прилагательного кислый: исходным для него является значение (I) “имеющий своеобразный острый вкус, напоминающий вкус лимона, уксуса, клюквы” – кислые яблоки. Производными от него являются значения (2) “закисший вследствие брожения, приготовленный путем квашения” – кислая капуста, (3) “испорченный в результате брожения” – кислая картошка, (4) “недовольный, унылый” – кислое настроение. Значение (4) является производящим для значения (5) “выражающий недовольство, уныние” – кислая гримаса [3].

3. При описании семантической структуры слова кислый мы использовали словарную статью в МАС (II, 65), внеся в нее некоторые коррективы.

Схематически иерархические отношения между значениями можно изобразить так.

Различающиеся отношениями производности значения многозначного слова по-разному характеризуются и с точки зрения их отношения к действительности. По этому признаку выделяются прежде всего номинативные значения. Они непосредственно направлены “на предметы, явления, действия и качества действительности (включая сюда и внутреннюю жизнь человека) и отражают их общественное понимание” [4].

4. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова. – Вопросы языкознания, 1953, № 5, с. 12.

Номинативные значения являются обычно свободными, круг их употребления, круг их связей “соответствует связям и отношениям самих предметов, процессов и явлений действительного мира” [5].

5. Там же.

В нашем примере со словом кислый номинативными являются значения (1), (2) и (3).

Если у слова несколько номинативных значений, одно из них является основным, номинативно-непроизводным, а другие – номинативно-производными. У слова кислый, например, значение (1) номинативно-непроизводное, а (2) и (3) номинативно-производные – ведь чтобы говорить о кислой капусте или кислой (испорченной) картошке, надо уже иметь сформированным значение, отображающее кислый вкусовой признак.

Как отмечают исследователи, номинативно-производное значение обязательно включает в свой состав одну или несколько сем актуальных или потенциальных, имеющихся в основном значении [6].

6. См.: Копыленко М.М., Попова 3.Д. Очерки по общей фразеологии. Воронеж, 1978, с. 56 и сл., с. 63.

Например, номинативно-производное значение слова высокий “расположенный на большом расстоянии вверх” – высокий потолок – включает семы исходного значения “большой”, “по направлению к верху”, у слова кислый значения (2) и (3) целиком включают значение (1).

Другим признаком номинативно-производного значения является то, что оно выступает единственным прямым наименованием соответствующего явления действительности.

Совсем иной характер имеет метафорическое значение слова, или метафора.

Два признака характеризуют метафору. Во-первых, метафора характеризуется семантической двуплановостью. В метафорическом значении, которое всегда является переносным, совмещаются, взаимодействуют “предшествующее” и “последующее” значения слова, они “объединяются на основе какого-либо общего признака обоих сравниваемых предметов, наиболее существенного с точки зрения субъекта речи” [7].

7. Черкасова Е.Т. Опыт лингвистической интерпретации тропов (метафора). – Вопросы языкознания, 1963, № 2, с. 36. Ср. аналогичные утверждения С.Д.Кацнельсона: “употребление значений типа “младенец II” (т.е. значения “неопытный, неумелый, наивный человек” – авт.) необходимо предполагает совместное присутствие в сознании двух значений – переносного и прямого” (Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.–Л., 1965, с. 71). См. также: Гак В.Г. К проблеме общих семантических законов. – В кн.: Общее и романское языкознание. М., 1972, с. 149-152. Автор изображает схемы разного вида метафор и формулирует общую типологию метафорических номинаций, в которой различает полный метафорический перенос и частичный метафорический перенос.

Во-вторых, метафора характеризуется образностью, наличием оценочного момента. “Взаимодействие основного (прямого, конкретно-предметного и производного значений видоизменяет и осложняет номинативную функцию слова: оно уже служит не только средством наименования того или иного предмета, но также (и в этом специфика метафоры) средством выражения субъективной оценки предметов и явлений действительности со стороны говорящего” [8].

8. Черкасова Е.Т. Указ. соч., с. 35.

“Субъективное начало в слове запечатлевается в виде экспрессивности самого слова” [9].

9. Там же, с. 36. Правда, далее отмечается (применительно к метафорическому значению слова золотой в сочетании золотые кудри), что “в силу специфики признака и узуальности употребления экспрессивный элемент выявляется очень слабо”. Думается, что и семантическая двуплановость, характеризующая метафорическое значение, может со временем утрачиваться, особенно если метафора возникает на основе ассоциативного элемента, т.е. потенциальной семы.

Так, у прилагательного кислый (с. 23) метафорическим является значение (4). Оно возникает в результате объединения значения (1) и значения “недовольный, унылый” на основе общего ассоциативного элемента – представления о специфической гримасе недовольства, появляющейся на лице и при восприятии кислого вкуса, и при наличии унылого, недовольного эмоционального состояния.

Экспрессивность метафорического значения слова кислый и однокоренного глагола киснуть становится очевидной при сравнении таких примеров: – Что ты такой унылый? и Что ты такой кислый? – Держись крепко, старик, не кисни и Держись крепко, не унывай.

Некоторые ученые даже считают, что метафорические значения “не имеют самостоятельной номинативной функции и употребляются как средство экспрессивной характеристики” [10].

10. Кацнельсон С.Д. Указ. соч., с. 72.

По этому поводу можно заметить, что, во-первых, экспрессивная функция слова невозможна, если у него нет определенного содержания, в какой-то степени отображающего и явления действительности, а во-вторых, ЛСВ с метафорическим значением при первичном употреблении обычно выступают в экспрессивно-оценочной функции, а затем могут употребляться как номинативные единицы. Ср. возможный пример употребления ЛСВ каша с метафорическим значением “беспорядочное смешение чего-либо, путаница” в таком тексте: В моей голове была самая возмутительная каша. И в этой каше я должен был незамедлительно разобраться.

В этом же ряду типов лексических значений должно быть рассмотрено и символическое значение слова.

Подобно другим видам производных значений, символическое значение отражает действительность, которая представлена в нем как обобщение. Отличает же его от других значений прежде всего то, что можно определить, как возможность “развертывания свернутого смыслового содержания [11].

11. Философская энциклопедия. Т. 5. М., 1970, с. 10.

С точки зрения лингвистической интерпретации этого положения метафора реализуется в строгом ограничении контекста и акта номинации. Так, слово дождь в переносном значении обозначает “большое количество чего-либо падающего, сыплющегося”: дождь цветов, конфетти, искр и т.п.; осёл – “упрямый, глупый человек” и т.п.

Если же взять слово свет в символическом значении, то оно может сочетаться с неограниченным количеством слов самого разнообразного содержания: свет разума, знаний, науки, молодости, нежности, любви, революции и т.д.

Будучи языковым знаком, символ означает всеобщее, а называет единичное, но в отличие от обычного слова слово-символ представляет очень абстрактное содержание – непредставимое в форме представимой.

“Символ, который уже по самой своей природе является некоей общностью, обязательно указывает на все то единичное, что под него подпадает, а все единичное, на что символ указывает, обязательно свидетельствует о той обобщенной сфере, куда оно относится” [12].

12. Лосев А.Ф: Логика символа. – В кн.: Контекст-72. М., 1973, с. 187.

Итак, класс однородных явлений обозначает метафора, а класс разнородных – символ. Но в этой разнородности наличествует обобщенное содержание, в котором развертывается символ: свет знания, свет радости, свет разума и т.д. Это бесконечное развертывание содержания, однако, не превращается в голую абстракцию, потому что содержание воплощено в конкретном явлении (свет), имеющем чувственную и, следовательно, представимую основу.

Для появления символа (речь идет о символическом значении слова) важно, что по семантике представляет собой слово – тело данного символа. Оно должно обладать богатыми и разнообразными лексическими связями, которые бы обнаружили неисчерпаемость собственно денотативного значения слова: его общественную значимость, большой социальный масштаб. Именно таким условиям отвечают слова свет, огонь, земля и т.п. Социальная роль таких слов может быть общезначимой, но она может ограничиться и пределами нации (береза для русского народа).

В “телесности” абстрактных значений символа состоит преимущество этого вида значений слова, если сравнить его с обычными словами абстрактного значения.

Иерархическая структура многозначного слова может быть представлена в виде такой схемы:

номинативно-непроизводное значение	значение исходное, первичное
номинативно-производные значения	значения неисходные, вторичные, производные
метафорические значения
символические значения

 

Вторичные, производные значения многозначного слова могут появляться на основе признака предмета, отраженного в исходном значении слова. Таковы, например, переносные значения слов голова “передняя часть (движущегося отряда, группы и т.п.)” – голова колонны, голова эскадры (ср. исходное значение “верхняя часть тела человека, верхняя или передняя часть тела животного...”); легкий “незначительный, небольшой, слабый (по величине, силе, степени проявления)” – легкий мороз, легкий туман (ср. исходное значение “незначительный по виду”); гореть (быстро изнашиваться, рваться” (т.е. уничтожаться) – на ней все горит, особенно башмаки (ср. исходное значение “поддаваться действию огня, уничтожаться огнем”).

С другой стороны, основанием для появления производных значений могут быть признаки, присущие предмету, явлению, но не отраженные в исходном значении. Так, у слова облако находим значение “легкая тень, едва уловимое проявление какого-либо настроения, состояния” – облако задумчивости, облако грусти, – которое возникает на основании признака прозрачности, летучести, не включенного в исходное значение слова; у слова нос значение “передняя часть судна, самолета и т.п.” – нос лодки, нос самолета – возникает на основе признака, отсутствующего в словарном определении значения (см. МАС, II, 696).

Наконец, производные значения могут возникать на основе разного ряда ассоциаций, оценок, разного рода коннотаций, сопровождающих исходное значение слова. Это особенно характерно для качественных прилагательных. Так, например, значения прилагательного черный “отрицательный, плохой” – черные стороны жизни, “горестный, безрадостный, тяжелый” – черные думы, черная тоска, “злостный, низкий, коварный” – черная зависть, черная душа берут начало от ассоциативного представления о чем-то плохом, неприятном, зловещем, сопровождающего восприятие черного цвета. Аналогичным путем возникают оценочные значения у “параметрических” (размерных) прилагательных (высокая награда – низкая душа, глубокие познания – мелкая душонка, широкое чувство – узкий специалист, большой ученый – маленький человек и т.п.)

Различия в причинах появления производных значений определяют и основные виды связи производного значения с исходным.

1. Как показывают наблюдения, основным, наиболее распространенным является такой вид семантической связи двух значений, при котором они объединяются общим семантическим компонентом. Например, исходное значение прилагательного печальный “испытывающий чувство печали” – я был очень печален, печальное сердце – и его номинативно-производные значения (2) “включающий чувство печали” – печальные мысли, печальная надежда, значение (3) “проходящий в печали” – печальная жизнь, печальное детство, значение (4) “выражающий чувство печали” – печальная улыбка, печальные глаза, значение (5) “вызывающий чувство печали” – печальные берега, печальная музыка – связаны общей, тождественной для них семой “чувство печали”. Причем эта сема является вполне реальной, она входит во все пять значений этого слова.

Общей тождественной семой “пропитанный водой” объединяются первые два значения существительного грязь: “размякшая от воды земля, почва” и “морской или озерный ил как лечебное средство” (МАС, I, 476). Общая сема “совокупность” обнаруживается во всех значениях слова группа (МАС, I, 473). В разных значениях глагола виться: “обвиваться вокруг чего-либо” – вверх по веревочкам вились длинные тонкие побеги (повители), “закручиваться, завиваться” (о волосах) – ... борода ... вьется прядями, “извиваясь, пролегать, протекать” – между садов вьется тропа, “подниматься, извиваясь кольцами, спирально” – струйки дыма вились в ночном воздухе и т.п. – находим общую сему “криволинейно, по кривой”.

Связь между значениями полисемичного слова, которая проявляется в наличии у них общей, тождественной семы, целесообразно назвать тождесемной связью (отношением). Тождесемная связь возможна как между номинативными, так и между номинативным и метафорическим значениями слов.

Можно говорить о двух разновидностях тождесемной связи. Во-первых, вторичное значение объединяется с исходным реальным семантическим компонентом, входящим в структуру того и другого значения. См. приведенные выше примеры. Реальный семантический компонент может объединять исходное и метафорическое переносное значение. Например, у прилагательного легкий на основе семы “незначительный” связываются с исходным значением такие метафорические его значения, как “едва заметный” – легкая улыбка, легкий вздох, “слабый, неглубокий” – легкая дремота, “оказывающий слабое действие, некрепкий” – легкое вино, легкий табачок.

Такой вид тождесемной связи назовем актуальной тождесемной связью. Особенно широко он представлен в отношениях между номинативными значениями слов.

Во-вторых, общая сема, объединяющая два значения, может реально присутствовать только в производном значении, а по отношению к исходному значению выступать как потенциальная, ассоциативная. Таковы связи между значениями слов облако, нос (с. 27).

У прилагательного печальный можно выделить метафорические значения оценочного характера “достойный сожаления, вызывающий сожаление” – печальное происшествие, печальная участь директора совхоза – и значение “неприятный, вызывающий досаду” – печальная необходимость, печальная известность, – которые связаны с исходным значением потенциальной семой “неприятный”, возникающей на основе того, что чувство печали является неприятным чувством.

Связи на основе потенциальных сем исходного значения обусловлены тем, что слово (и ЛСВ слова) обладает широким семантическим потенциалом, его содержательная сторона включает не только актуализированные семы, но и целые серии потенциальных сем, “подсказываемых” характером денотата, различными ассоциациями, вызываемыми денотатом или возникающими при употреблении слова, необходимостью выражения оценки, т.е. отношения субъекта к предмету, а также культурно-историческими традициями.

Связь на основе потенциальной семы можно назвать потенциальной тождесемной связью.

2. Другим видом связи между значениями многозначного слова является такая связь, при которой вторичное значение включает в свой состав исходное значение целиком как семантический компонент, в “свернутом” виде. Этот вид связи нередко встречается в многозначных существительных. Ср.: шерсть (1) “волосяной покров млекопитающих” – ... на лошади шерсть была длинная, как на болонке; (2) “такой покров, состриженный или вычесанный с животных (обычно овец, коз, верблюдов) как волокно для пряжи” – Оба они... ехали теперь продавать шерсть; (3) “пряжа, нитки из такого волокна” – Большой клубок красной шерсти лежал на полу...; (4) “ткань из такой пряжи” – платье из шерсти. Как видим, каждое последующее значение строится по формуле: “предыдущее значение + дополнительный семантический компонент”. Так, второе значение образуется из первого (“такой покров”), к которому добавлена сема, указывающая на новое качество волосяного покрова. В третьем значении находим соответственно значение (2) (“такое волокно”) и указание на новое его состояние – в виде пряжи, ниток и т.д.

Такая семантическая связь встречается и у многозначных прилагательных, хотя для них она менее характерна.

Учитывая специфику рассмотренной связи, ее можно назвать включающей связью (отношением).

Включающая связь обнаруживается, например, между значением (1) и значениями (2) и (3) прилагательного кислый (с. 23).

Таким образом, семантическая связь между значениями многозначного слова может быть тождесемной или включающей, а тождесемная связь – актуальной или потенциальной.

Структура многозначного слова: типы производных значений и направления их развития, характер деривационной связи их с непроизводными – во многом определяется категориальной принадлежностью слова. Каждая из частей речи, различаясь абстрактным категориальным значением предметности, признака, процессуальности, признака признака, осуществляет эту семантику не только в исходном, но и в производных значениях, которые формируются в направлениях, специфических для каждой части речи.

Говоря о семантической специфике имен существительных, следует прежде всего отметить их неоднородность. Современные исследователи [13], рассматривая употребление слова в связной речи, выделяют две его коммуникативные функции: функцию названия – идентифицирующую – и функцию обозначения (сообщения) – предикатную.

13. См.: например: Арутюнова Н.Д. Коммуникативная функция и значение слова. – НДВШ. Филологические науки. 1973, № 3, с. 42-54.

Наиболее приспособлены к выполнению первой функции дейктические слова (местоимения) и имена собственные, “обладающие свойством уникальной референции” [14].

14. Там же, с. 43.

К выполнению предикатной функции наиболее приспособлены имена прилагательные и глаголы, т.е. “слова, обладающие только понятийным содержанием, сигнификатом, и сами по себе не приспособленные к денотации” [15].

15. Там же, с. 44.

Что касается существительных нарицательных, то они представляют собой “бифункциональные знаки”, способные к выполнению любой коммуникативной функции. Семантическая структура значения нарицательного имени включает в качестве основы определенное понятийное содержание (сигнификат имени – см. подробнее часть I наст. работы), образуемое общими признаками класса однородных предметов. Эта понятийная основа создает условия для денотативного употребления ЛСВ слова, т.е. для обозначения индивидуального предмета. Ср. такие употребления слова воробей: Воробей не боится городского шума и Храбрый воробей схватил хлебную крошку под самым носом у кошки и взлетел на дерево.

Среди многозначных нарицательных существительных в большей степени приспособлены к выполнению идентифицирующей (назывательной) функции ЛСВ с номинативными значениями. См. выше примеры со словом воробей, см. также примеры употребления слов голова, медведь: Лысая голова деда прикрыта старой кепкой; Голова колонны вышла на площадь; Медведь спит зимой в берлоге и т.п.

Для таких ЛСВ характерны следующие семантические признаки: 1) ясно выраженная отнесенность к явлению, предмету (денотату); 2) значение многокомпонентно; 3) компоненты разнородны; 4) наличие достаточно четких границ того, что обозначается существительным; 5) “нелюбовь” к образованию антонимических отношений; 6) “денотативный” характер синонимии; 7) отсутствие соотносительных абстрактных имен [16].

16. См. Арутюнова Н.Д. Указ. соч., с. 46.

Предикатную (обозначающую) функцию с большим эффектом выполняют ЛСВ с метафорическим, в частности, оценочным значением, например: Вовка – настоящий бездельник; Какой же ты медведь, все ноги отдавил; Иван Петрович – голова и т.п.

Такого рода ЛСВ характеризуются: 1) тенденцией к отрыву от денотата, абстрактности, 2) стремлением к элементарности, однокомпонентности значений, 3) развитостью антонимических связей, 4) “объективностью” вызываемого представления при известной свободе употребления [17].

17. См. Арутюнова Н.Д. Указ. соч., с. 49.

Появление среди многозначных существительных ЛСВ, нацеленных на выполнение предикатной функции, может быть связано с процессом десемантизации, проявляющимся в утрате номинативных функций, в “вышелушивании” лексического значения, что обнаруживается в названиях отвлеченных понятий вид, дело, сила, род, имя, раз. Ср.: Фильм – сила; Он – раз его по башке; Жизнь – дело грубое и т.п.

Аналогичные процессы десемантизации охватывают родовые обозначения конкретных предметов вещь, человек, женщина, мужчина и т.п.

Интересный материал, отражающий направления развития производных значений, находим у Ю.Д.Апресяна [18].

18. См. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1974, с. 193 и след.

Так, у существительных с исходным значением действия отмечается регулярное [19] появление производных значений такого типа: “Субъект действия” (государственная власть – местные власти, замена старых кадров – подыскать себе замену), “объект действия” (выписка цитат – уничтожить выписку, набойка каблуков – резиновая набойка), “результат действия” (плавка стали – выдать первую плавку, пролом корпуса –- заделать пролом), “инструмент действия” (отопление помещения – ремонт отопления, передача движения – велосипедная передача), “место действия” (внезапная остановка – трамвайная остановка, проход запрещен – Где здесь проход?) и некоторые другие.

19. Определение понятия регулярной полисемии см.: Апресян Ю.Д. Лексическая семантика..., с. 189.

Однако эти материалы ограничиваются показом только двух семантически связанных значений и не дают возможности представить типовые структуры многозначных существительных в целом. Кроме того, в них отсутствуют примеры семантического развития имен с исходным конкретным значением.

Имена прилагательные (имеем в виду качественные прилагательные) характеризуются своими особенностями развития полисемии, обусловленными спецификой их семантики.

Общеизвестно, что имя прилагательное обозначает признак предмета. Однако обобщение при формировании значения прилагательного имеет иной уровень по сравнению с существительным.

Значение существительного формируется на основе обобщения разных признаков предметов одного класса, оно не выходит за рамки этих признаков, поэтому в нем отчетливо проявляется денотативная прикрепленность.

Обобщение при формировании значения прилагательного проявляется в отвлечении какого-либо одного признака от предметов разных классов, не имеющих порой ничего общего, кроме этого отвлекаемого признака. И хотя отвлекается от предметов один и тот же признак, он не может быть равным самому себе, так как различны обладающие им предметы. Чтобы прилагательное могло своим значением отображать все разнообразие проявлений одного признака у предметов разных классов, наше языковое сознание пошло не по пути непосредственного отображения в значении признака каждого отдельного предмета, а по пути отображения реального, фактического признака через отношение к некоему существующему в сознании представлению о “норме”, об “эталоне” как точке отсчета для данного признака и для данного класса предметов. Представление о “норме” – категория субъективно-объективная, оно является более или менее общим для различных групп людей – профессиональных, территориальных, половозрастных и т.п. [20].

20. Подробнее см. об этом в кн.: Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных. Л., 1979, с. 17-23.

Отношение признака к “норме” может быть двояким. Во-первых, признак может рассматриваться как превышающий “норму” или как недостающий до “нормы”, например, густая каша – жидкая каша, сильный ветер – слабый ветер, большой дом – маленький дом, молодая женщина – старая женщина. Прилагательное густой в первом сочетании обозначает, что признак консистенции у предмета “каша” превышает имеющееся в сознании представление о некоей “норме” для этого признака и для этого класса предметов, а прилагательное жидкий обозначает, что тот же признак у того же предмета оказывается меньше “нормы”. Аналогичные отношения – каждый раз к своей “норме” – выражают прилагательные в других приведенных примерах.

Во-вторых, признак может рассматриваться как соответствующий “норме” или как не соответствующий “норме”, т.е. представлению о наборе каких-то показателей, необходимых и достаточных для утверждения о наличии данного признака. Например, признак, обозначаемый словом умный (умный ребенок), определяется на основе соответствия каких-то качеств предмета требованиям, образующим представление о “норме” для данного признака и для данного класса предметов, а слово глупый (товарищ прокурора был от природы очень глуп) обозначает признак на основе несоответствия тех же качеств “норме”. Аналогичные отношения обнаруживаются в парах здоровый (здоровый ребенок) – больной (больной ребенок), полезный (полезное насекомое) – вредный (вредное насекомое) и т.п.

Из сказанного следует, что значение прилагательного более абстрактно, чем значение существительного, так как между ним и его денотатом находится представление о “норме” (своеобразная точка отсчета), по отношению к которому (а не непосредственно по отношению к денотату) оно формируется.

Указанная специфика значения прилагательного проявляется в разных его характеристиках.

1. Прилагательное неспособно к иному функционированию в речи, кроме как в сочетании с существительным. В атрибутивном сочетании оно выполняет ту же коммуникативную функцию (идентифицирующую или предицирующую), что и определяемое существительное. Ср. значения прилагательного молодая в предложениях Молодая хозяйка вошла в комнату и Она – молодая хозяйка. В первом предложении “признак молодости характеризует денотат имени хозяйка”, а во втором “прилагательное связано с сигнификатом слова хозяйка, а не его денотатом” [21].

21. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976, с. 11.

А в предикативном употреблении прилагательное выполняет только функцию предицирующую (ср.: Моя хозяйка – молода). В атрибутивном употреблении в большей степени выявляется денотативный аспект значения прилагательного (обозначение признака конкретного предмета указанным выше способом), а в предикативном – сигнификативный (подведение предмета под класс, характеризуемый этим признаком).

2. Ориентированность значения прилагательного на денотат через посредствующую точку отсчета ведет к известному обеднению, стандартизации его (значения) компонентного состава. Состав архисем довольно ограничен, они выражают обычно либо отношение признака к предмету (наличие-отсутствие признака, степень его важности для предмета и т.д.), либо отношение признака к другому признаку (например, архисема “выражающий” в значении прилагательного веселый – веселая улыбка или архисема “вызывающий” в значении слова грустный – грустная погода и т.п.), либо отношение признака к точке отсчета (см. выше примеры полезное насекомое – вредное насекомое). Встречаются и другие архисемы, но они менее типичны для значений прилагательных.

В числе актуальных сем обычно находим сему, раскрывающую существо признака, и сему, определяющую его место по отношению к точке отсчета. Ср.: тяжелый чемодан – 1) “имеющий”; 2) “вес”; 3) “большой, значительный”; легкий узелок – 1) “имеющий”; 2) “вес”; 3) “небольшой, незначительный”. Цифрой 1 обозначена архисема, цифрами 2 и 3 – дифференцирующие семы. Сема 2 содержит указание на признак, а сема 3 выражает его отношение к представлению о “норме” (т.е. к точке отсчета).

3. Бедность компонентного состава исходных значений прилагательных компенсируется широким диапазоном ассоциативных, потенциальных сем, на основе которых формируются разнообразные переносные значения в многозначных лексемах, характеризующиеся широкой сочетаемостью и включенностью оценочного компонента. Нередкое для прилагательных сведение переносного (метафорического) значения к выражению чистой оценки (примеры см. ниже) является проявлением того же процесса десемантизации, который мы отмечали у существительных.

Сказанное подтверждается и материалами Ю.Д.Апресяна [22], который отмечает такие направления развития производных значений: “больше нормы х-а”–“высокая степень” (большой дом – большой размер, высокий человек – высокий рост, глубокая река – глубокие знания); “больше (меньше) нормы” – “положительная (отрицательная) оценка” (богатый крестьянин – богатый язык, низкий человек – низкие мысли); “имеющий свойство х” – “выражающий свойство х” (волевой человек – волевой голос, ласковый ребенок – ласковый взгляд) и некоторые другие.

22. См.: Апресян Ю.Д. Указ. соч., с. 212–215.

4. Кроме того, можно отметить такие общие направления развития производных значений: а) от обозначения конкретного признака физического предмета (в исходном значении) – к обозначениям признаков, не воспринимаемых органами чувств, часто с оценочным компонентом (ср.: чистая рубашка – чистые побуждения); б) от обозначения признаков человека, не воспринимаемых органами чувств, – к оценочным характеристикам предметов (ср.: умный ребенок – умная статья, слабые мышцы – слабый колхоз); в) от обозначения не воспринимаемых органами чувств признаков предметов – к оценочным характеристикам предметов (ср.: старая береза – старый строй, стойкий кирпич – стойкое сопротивление).

Специфика строения многозначных глаголов и наречий требует для своего раскрытия специальных рассуждений, поэтому этот материал опускаем в целях экономии места.

§ 3. Что мы узнаем о слове в результате изучения его многозначности

Описание многозначного слова, имеющееся в толковом словаре, не может удовлетворить исследователя как объект изучения. В словаре нередко бывают представлены не все значения слова, описание отдельных значений, показ их реализации по необходимости бывает очень кратким, отсутствуют характеристики типов производных значений и отношений между ними. Поэтому первой задачей при исследовании многозначного слова является задача выделения и различения свойственных ему значений на основе анализа достаточно большого количества текстов, содержащих примеры его употребления, т.е. на основе анализа сочетаемости слова. Тексты, примеры употребления разных ЛСВ многозначного слова являются необходимым и достаточным условием различения его значений. И это понятно. Ведь носители языка, обмениваясь информацией, обычно извлекают все необходимые сведения из текста. Значит, с помощью анализа текста можно определить, какое значение многозначного слова реализуется в одних случаях, в одних текстах, какое – в других, какое – в третьих. Более подробно об этом сказано в 4-й главе.

Вторым шагом при изучении многозначного слова является установление того, каково содержание каждого выделенного значения. Эта задача решается разными приемами: путем анализа признаков предметов действительности, называемых тем или иным ЛСВ полисемичного слова, путем анализа семантических отношений между членами разных лексико-семантических парадигм, путем анализа явлений так называемого семантического согласования (подробнее об этом говорится в соответствующих главах II части).

Третий шаг – установление типов лексических значений и характера семантической связи между значениями, о чем говорилось выше.

На основе различий в направлениях связей между значениями ученые различают три типа многозначности: а) радиальную полисемию, когда все значения слова мотивированы одним и тем же – центральным – значением слова. Так, все значения слова клапан (реализуемые в сочетаниях клапан мотора, клапан фагота, сердечный клапан, клапан кармана) имеют общий компонент “часть предмета, прикрывающая отверстие в нем”. Радиальную структуру имеет и многозначное прилагательное последний, все значения которого строятся на базе первого значения “находящийся сзади всех в ряду однородных, такой, после которого нет продолжения”; б) цепочечную полисемию, характеризующуюся тем, что каждое новое значение мотивируется ближайшим к нему значением. Примером такой полисемии является слово шерсть (см. с. 29 наст. работы); в) радиально-цепочечную полисемию, которая является наиболее обычной. Примером такой полисемии является слово кислый (см. с. 23 наст. работы) [23].

23. О типах полисемии см.: Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1974, с. 182. Примеры радиально-цепочечной полисемии прилагательных см. в книге: Шрамм А.Н. Указ. соч., гл. III. Семантические структуры многозначных прилагательных.

Кроме того, при изучении многозначных слов следует учитывать отмеченные выше типовые структуры полисемии, обусловленные принадлежностью слова к той или иной части речи. По нашим наблюдениям, для многозначных прилагательных очень характерна радиальная полисемия, а для существительных – радиально-цепочечная.

Список литературы к главе 3

1. Апресян Ю.Д. О понятиях и методах структурной лексикологии. – В кн.: Проблемы структурной лингвистики. М., 1962, с. 141-162.

2. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики. – В кн.: Проблемы структурной лингвистики. 1971. М., 1972, с. 367-395.

3. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.–Л., 1965, с. 40-75.

4. Медникова Э.М. Значение слова и методы его описания. М., 1974, гл. 2.

5. Степанова Г.В. Семантика многозначного слова. Калининград, 1978.

6. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных. Л., 1979, гл. 3.

Вернуться к оглавлению

Читать дальше

 

© Степанова Галина Васильевна, Шрамм Александр Николаевич. Введение в семасиологию русского языка. – Калининград: КГУ, 1980